УЖИН ПРИ СВЕЧАХ
У меня зазвонил телефон. «Кто говорит?» - «Слон». – «Откуда?» - естественно, «От верблюда». – «Чего нада?» - «Шшшиккколада…» И мы ржём. Потому что Маша весит 43 килограмма, но очень любит ежедневно вкусно сытно поесть. А я, хоть и среднего роста, хоть и среднего мужского средневозрастного веса, а могу о пище не вспоминать дня по 3. Но зато люблю, грешен, смотреть на с удовольствием жующих людей. Особенно на Машу. Вот такой вот парадокс. И мы с ней, с Машей, на этой почве уже лет 20 как сошлись. Вообще-то я в неё, в Машу, уже эти лет 20 как влюблен. В её субтильность. В её инфантильность. В её стильность. В её резкие, но женственные жесты. Да и она типа ко мне неравнодушна. Только до дела вот никак не доходит. Всё как-то откладывается на потом. И вот я готовлю, а она ест. А потом мы оба мечтательно дремлем. Я дремлю о Маше, Маша – о добавке. Можем даже и прилечь. И сомкнуться в целомудренных дремотных полуобъятьях. Но всегда – при свечах.
Ох, и если б вы только знали, как ревнует меня к ней за эти посиделки моя третья окончательная жена! Тоже, кстати, Мария. Очень, кстати, удобно. А как и её, Машу, ко мне все четыре ее последовательных мужа! Но мы упираемся, мы сопротивляемся, мы терпим, мы стоим на своём. Мы говорим: «Отстаньте, плебеи», мы говорим: «Это святое», и, что главное, - смотрим поотдельности в глаза супругам незамутненно честным взглядом. А потому что и правда ничего ведь и нет как нет
Так вот, у меня зазвонил телефон – и Маша диктует мне меню. «Хочу, - говорит, - чего-нибудь такого острого, возбуждающего такого, такого грузинского и вместе с тем чтоб шиитского. И ещё по-французски чтоб утонченного. И чтобы в итоге желе, суфле, бланманже». И вешает трубку. А я её давай тут думай. Ну ведь крайне же выражено неопределенно и расплывчато.
Тогда – хорошо. Тогда достаю первым делом свечи. Потому что – ну это-то понятно. А потом на первое начинаю комбинировать харчо и хаш. Оба – худо-бедно супы, но сколько же в них несовместимых нюансов. А как совместить? А вот давай. А потому что – Маша. Ну со вторым блюдом – тут, конечно, легче. Это явный чебурек с сёмгой. Развращенная и извращенная их изысканность. А фруктовый коктейль я на скорую руку сооружу из авокадо и малосольных огурцов. Ну так сказано – сделано.
Ну и вы бы только представили, в чем она пришла. Хотя уже далеко и не девочка. Я, честно, был просто опрокинут этой багрово-лиловой гаммой, этим откровенно синим чулком со стрелкой, боа пушистым на плече. Вдобавок - в бездонном декольте. И вот я перекинул, как клёвый половой, хрустящую салфетку через дрожащую руку. И подаю. А сам понимаю – что-то да будет. Тем более (забыл сказать) – супруга на конференции в Тольятти. А детей от этого брака – ну полная бездетность. И наклоняюсь низко, и запускаю взгляд туда, где чуден Днепр при тихой погоде сливается с близнецом своим Припятью. И жарко дышит. И бормочу что-то ни весть что. А Маша слушает да ест.
И вот уже дошло и до бланманже. И уже чувствую сквозь раскаленную штанину жар её костистого бедра. И вот уже и рука моя отправилась путешествовать за три моря, в какие-то волшебные влажные устья…
И тут она говорит: «Милый, а ты что, и вправду заправлял первое блюдо майонезом?» «Ну да», - отвечаю, похолодев, как холодец, потому что сметаны в нашей автолавке как назло не случилось. «Да ты, я вижу, совсем нюх потерял», - говорит она и выдворяет мою нежную руку с завоеванных позиций. И встает. И одергивается. И гневно уходит. А тут и свечи как раз догорают.