Уставившись в серый потолок, Альберт лежал на широкой низкой тахте. Чердак был загроможден старой ненужной мебелью. Он чувствовал себя продолжением этого хлама. Он знал, что все забыли о нем. И это еще больше нагнетало тоску. Он, красивый мужчина, не так давно пользовавшейся популярностью у женщин, ощущал себя бесполезным стариком. Альберт вспоминал, как начиналась его злосчастная актерская карьера.
***
- Я хочу играть в вашем театре. Я смогу. Обещаю, - выпалил кучерявый мальчишка.
- Хм… Хорошо, дам тебе шанс. У нас всякое бывало.
***
Альберт дышал театром. Он настолько вживался в свои роли, что приходил в себя только через несколько дней после спектакля.
Во время спектаклей Альберт старался незаметно наблюдать за реакцией зрителей, сидевших на первом ряду. Ему были безумно важны их эмоции. Порой он расстраивался, когда их лица не выражали ничего определенного. В такие моменты Альберт чувствовал себя немым, а роль – бесполезной. Однажды он услышал тихие всхлипывания молодой девушки. Ее слезы придали ему сил. Он с большим воодушевлением продолжил игру: «Все не напрасно». В такие моменты он загорался внутреннем пламенем.
Недаром актеры, выступавшие вместе с Альбертом, считали его сумасшедшим.
- Ты видел его глаза? Так смотрит только невменяемый человек, - перешептывались актеры после спектакля.
- Порой мне страшно играть с ним. Вижу, он плохо контролирует себя, - пожаловался невысокий, на вид неприметный мужчина.
- Я тоже заметил это.
- Такой, как он, может запросто убить на сцене.
- С этим надо что-то делать.
***
Карьера Альберта вошла в зенит. Он замечал, как в его присутствии завистливо переглядываются актеры. На спектакли с его участием билеты быстро раскупались. Женщины признавались ему в любви. Гримерку всегда переполняли букеты цветов. Альберт пребывал в эйфории. Казалось, блестевшие глаза зрителей заменяли ему и воздух, и пищу. Вне сцены он был одинок. Его собственная судьба в такие моменты рисовалась ему пресной и ненужной.
И вот, все изменилось. В сценарий жизни Альберта кто-то внес поправки. Однажды его побеседовать главный режиссер, который пять лет назад подарил ему шанс.
- Альберт, пойми правильно, тебе следует отдохнуть. Я вижу, как ты устал за последнее время, - вкрадчиво сказал он.
- Я полон сил, - возмутился Альберт.
- А что скажешь насчет частых головных болей?
- Режиссер, я здоров. Головные боли меня больше не беспокоят, - уверял Алберт.
- И все же, я думаю, отдых пойдет тебе на пользу.
- И сколько времени я должен лечиться?
- Месяц, а может и два, - неуверенно произнес режиссер, поправляя свои жидкие волосы.
Альберту ничего не оставалось, как согласиться. Он не понимал, почему его, успешного актера, режиссер отправляет на «отдых». Альберт не искал причину, все его мысли были о том, как он будет жить без театра. Ведь за пять лет работы он ни разу не взял отпуск.
После разговора с Альбертом, режиссер собрал остальных артистов и объявил об изменении в программе.
- Август, теперь ты будешь вместо Альберта, - сказал он маленькому, на вид неприметному актеру. Тот, кивнув, довольно улыбнулся.
- Василий Эдуардович, как Альберт отреагировал на ваше предложение? – все сгорали от любопытства.
- Он, конечно, расстроился, - с сочувствием ответил тот.
- Вы же видели, что на сцене он был невменяем. Помните, как его оттаскивали, когда он начал по-настоящему душить меня? – спросил один актер, потирая шею.
- Он явно переутомился, - ответил режиссер.
- Знаете, его поведение говорит не о переутомлении. У него психическое расстройство, - возмутился Август.
- Возможно. Но он – гениальный артист, - сказал режиссер и вышел.
Молчание. Актеры не находили слов. Говорить стало не о чем. Удивительно, но они почему-то погрустнели и быстро разошлись. Ликовал только Август, подавляя улыбку. Но причина для радости была: он – в главной роли.
***
Режиссер довез Альберта до больницы. «Выздоравливай. Тебя ждут новые вершины», - приободрил он.
Палата молодого актера была намного комфортнее остальных. Но это не прибавило ему покоя. Ежедневное принудительное обследование утомляло. Он даже не представлял, от чего его лечили. Ему хотелось сбежать, и он поступил бы так, если бы его ждали в театре. Но сейчас скрываться от врачей не было смысла. Надо же как-то убивать застывшее время.
Он прокручивал часы, представляя себя на сцене в новой роли. Но время, подобно резиновому мячу, отскакивало от воображаемых театральных стен и било по мечте. «Чем меньше терпения, тем больше боли», - сделал он вывод. Его воображение рисовало настолько живые картины, что ему мерещились запах сцены, цветы и признания в любви молодых поклонниц. От несбыточного на данный момент - кружилась голова.
- Как ваше самочувствие? – поинтересовался доктор у Альберта, просматривая больничную карту.
- Лишь ухудшилось. Возобновились головные боли. Хочу выписаться. Дома я поправлюсь.
- Вы с ума сошли?! Вам обязательно надо остаться и не пускать все на самотек, - возмутился доктор.
- Доктор, я не могу здесь находиться. Противно.
- Но в ближайшие дни я не могу вас отпустить. Это будет ошибкой с моей стороны.
- Не переживайте. Я вас очень прошу, - с надеждой сказал Альберт.
- Хорошо. Но вы каждый день должны приходить. Лечение ни в коем случае нельзя прерывать.
Альберт уверенно кивнул несколько раз. Доктор повторил условие. Они пожали друг другу руки, и Альберт бодрым шагом направился в палату. Первый раз за три недели он забылся, не тоскуя о театре. Теперь все его мысли были обращены к дому, переменам, способным заглушить душевную боль.
Все вещи были собраны. Альберт стоял на пороге больничной палаты, сжимая небольшую дорожную сумку.
- Всего вам хорошего. Мне пора, - сказал Альберт вошедшей медсестре.
- Подождите! Вы забыли зубную щетку. Это дурной знак, - ответила она, осматривая палату.
- Бросьте. У меня свои приметы.
- Ну, если вы хотите вернуться к нам, то оставляйте ее. Мы вам будем очень рады!
- Чепуха! – сказал Альберт и заспешил к выходу.
***
Альберт угрюмо смотрел в окно, наблюдая за машинами. Книжные полки опустели. Поддавшись необъяснимому порыву, он избавился от всех книг. Помимо толстых томов, выброшенными оказались им раньше любимые старинные стулья, комод и торшер. Его угнетали малые пространства, поэтому он всячески старался освободить свой дом.
Телефон молчал. Режиссер не звонил. Альберт не мог набраться смелости и узнать, как обстоят дела в театре. Его останавливала гордость. Он искренне думал, что борьба не имеет смысла, если в нем уже не нуждаются.
Головные боли участились. Альберт больше не наблюдался у врача. Как только он оказался дома, то постарался забыть больничные стены, как страшный сон. Не мучили угрызения совести. Молодой актер, наоборот, был уверен в правильности своего поступка. Ему не хотелось играть в плохой пьесе под названием «Больница». Жизнь и без того представлялась ему однотонным серым полотном.
Он чувствовал, как убывали какие-то невидимые силы внутри него. Раздался долгожданный звонок. Альберт растерялся. Он, молча, поднял трубку.
- Альберт, вы должны прийти в больницу. Вы помните? – сказали на другом конце.
- М…, - промычал он в ответ и положил трубку.
Снова разочарование. Почему о нем помнит только больница? Неужели о нем навсегда позабыли театральные коллеги и поклонники? Нет, это невозможно! Без сцены жизнь превращалась в тягостное бремя.
***
Режиссер поднялся на чердак. Альберт без движения лежал на низкой тахте и смотрел в потолок. Он даже не обрадовался гостю. Все нити оборвались. Исчезли эмоции и желания. Даже прошлая актерская жизнь превратилась в бесформенное нечто
Режиссер бережно взял Альберта на руки, глядя в его изумрудные глаза, и расправил скомкавшиеся волосы: «Альберт, ты – отличный актер. Ты был моим любимым артистом. Прости, что на некоторое время забыл о тебе, и твои нити порвались».
Альберт простил режиссера и навсегда закрыл глаза.